|
|||
|
|
THE WORLD CHAMPION OF THE FUTURE
Boris Kletinich. Montreal. It is received 22.июня 2007
Has been deprived all sports ranks and citizenship, it is subject to chess boycott. Since 1982 lives in Switzerland.
The OVERALL PICTURE History of chess totals thirteen champions. Erudites and experts with great reserve will remember a five more, zagljadevshihsja on a crown, but not zagrebshih it. One of them – “Victor the Terrible”, «Awful Victor», fighting to this day it is merciless and impartial. Last - from meat and blood - a chess legend of a century, it is universal, as pravdoiskatel, and is egocentric, as the true creator. It, the anticommunist and the deserter, - last plenipotentiary of an epoch when chess, like space flights, entered into sphere of majestic interest. podottesnennyj computer boys, it and today, in the 72, battles as the madman – to heat, worthy the defender of Power. Here what only, it is asked, powers? Whether that post-war, with the chess school which did not have the opponent in the West?. Korchnoy was equal among great in its pantheon, but its flight in 76th has, seemingly, deprived of it not only citizenship, but also accessories by a certain epoch. Six decades this paradoxical figure for the mysterious ideals battles. And if the assumption is true that the Lord sends tests to everyone on forces, Korchnoy on the destiny sum the giant hero. In days of the sports culmination it has blundered on distance of one point from a crown, but it gives only additional - tragical and ennobled - a luminescence to its image. PRECONDITIONS of the CONCEPT Korchnoy was born in Leningrad in not too safe polsko-Jewish family, in the circumstances as though arranged under canons zhitijnoj of the literature. Precisely in provozvestie the future otshchepenstva, native mother has refused it. The teenager has endured blockade. The father was lost in a home guard. It is brought up and rescued from starvation by the stepmother. In 44th has come to a chess circle of the Palace of pioneers. In three years the champion of the USSR among schoolboys. For the child prodigy had not a reputation, obstacles took a forehead. Differed nonflexible behaviour, front understanding of ethics and justice, unrestrained sports character. Behind a board did not assort friends and enemies. Without wishing to change the first trainer, the candidate for the master, has refused guardianship of grand master Tolusha, one of the strongest players of time. Becoming the champion of the USSR among adults, has taken away invitations from both staffs of a match-revenge of Tal-Botvinnik (1961). Starting struggle for a world crown, believed unethical to enter in laboratories of the future contenders.
SUCCESSION OF EVENTS. pokolene to which Korchnoy belongs, showed three world champions: Talja, Petrosyan and Spassky. Their remarkable talents developed more harmoniously, than korchnovsky. Dominating at top serially from 59th on 72nd, they left Korchnoy on near approaches. It and a jacket those years carried as the fourth, or, at the best, the third, and on a gangway of the plane from an Olympic team went down behind someone's back and with vyrazhenem persons podrazmytymju Though by quantity of tournament first places, on frightening maximalism in creativity, already then surpassed all in the world. The personal account with champions gradually developed in its advantage, it was tenevoju a star of the sixtieth, but the statistics, alas, only fixes, instead of crowns. It came nearer to forty, - the favourite of Leningrad, razdrazhitel Goskomsporta, the semiblunderer in badly stroked trousers, the rested self-fighter, is characteristic frowned over a board, - and worked over itself fiercely, as the ambitious first-rank sportsman. Possessing household sense of humour, in game at all did not understand etiquette. Set with Che Guevara for indicative party, has carried in thirteen courses. To a general discomfiture. And all spoke, it has reached the peak. Single-American Fisher smashed then all and all. Chess war began with the USA. Korchnoy was retrained to play. With delay acquired that it was necessary to take from Tolusha or Botvinnika with Talem. For chistopljujstvo it is necessary to pay, here and paid,nanovo finding itself in 73rd, on the eve of next pretendentskogo a cycle when the terrible shade of the American champion paralysed whole pokolenja. Korchnoy has sharply added. nevziraja on what there came its epoch. The deal turned out such: he played now is conclusive more strongly Spassky and Petrosyan, restricting it before. Fisher has unexpectedly withdrawn. The triumphing logic of history, appear, liberates for it at least one champion cadence … The CULMINATION RESERVE … but a backlash personally left for it, has been challenged by power in favour of young Karpova. Korchnoy besides will has appeared its enemy. For their final in the Columned hall in 74th Karpova prepared the best chess forces of the USSR. We will add also the noisy propaganda company which calculated on housewives and has transformed Korchnoy in object of isolation, almost boycott. Having lost with the minimum account under an Antisemitic rappberry, he has hidden, but has not forgiven neither hooligan barrackings, nor telephone threats. Anybody from writers, legal experts, conductors, has not done ballerinas to so much noise by the runaway. He did not own show stylistics. On it and the most fashionable rags sat baggy. Kuriles as in shpana podvorotnjaja in a fist. And antisovetizm it seemed crude, is spontaneous-homebrew.Such the big fellow-rebel without clear understanding of strategy of struggle. But the act has been made. Woken up the defector in any Dutch semivillage, it and the payment check for autorefuelling was not able to fill, instead of that what in a western way to occur and think. One business – to be insolent to Party members from Goskomsporta or “to chess players in the civilian”, always accompanying it abroad, another – to be thrown out as a dolphin on coast. Korchnoy's which has caused a political storm the flight, was in practice event cyclic, natural. Not ambitious whim, not sweet of vengeance the mysterious space mutations which have responded in a bone brain of a susceptible creature have dictated it, but. Similarly sleepy fishes leave patrimonial pools and unreasonable birds act in film from continents … Without having returned from tournament to Holland, Korchnoy has thrown on eating up to wolves of the son, the wife, the stepmother. The CULMINATION. Its life in the West was uncomfortable. Neither the soldering, nor grants. From first day think where to sleep that is. Chess here not fetish, not ideological argument, instead of more, than an entertaining corner in the evening newspaper, near to a crossword puzzle. A position not from the comfortable. The Soviet diplomacy puts pressure, demanding lifelong diskfalifikatsii. Local liberals avoid, without approving change by the most left on light to concepts and ideals, and eurocommunists – those and have at all given out as any drug baron or the hijacker. It was necessary to live to new pretendentskih matches, physically to live to 77th! Only victories could deduce it from an underground. And it has won back the most brilliant cycle for all career. Having broken one Petrosyan behind another, Semigaevsky and Spassky, left on the Soviet world champion as the bear leaves a thicket on a band of the hunters who have surrounded it. The helpless international anticommunism, living in misery waves of emigration, the Soviet martyrs of a mode, brisk dissident party – zaimeli the epic defender. And I confirm, as then, in the summer of 78th, on the eve of single combat with the Soviet world champion, Korchnoy was not the anticommunist. It became them somewhere to their middle fillipinskogo a match when Carps has not offered a hand and in the fourth number the grimacing maniac who has turned back the hypnotist-parapsychologist has taken seat. The match was nelimitirovan: to six victories, a drawn game it is not counted. The Philippine small town Bagio teemed gebeshnikami. Carps has moved in the account. To the beginning of the third month of struggle appeared 5-2. But here the 27-year-old champion has exhausted, and the 47-year-old applicant has started to beat him on the right and at the left. The account was made even 5-5. Carps was in a knock-down, and the Soviet mass-media already prepared konfuzlivye formulations. But Korchnoy has lost 32nd party, and together with it has conceded in a match. The outcome was not grandiose. Karpova have taken away in the governmental sanatorium. Korchnoy from Bagio has departed to Argentina on Olympic tournament. Karpova, having treated, have brought under Brezhnev's an award with a kiss. Korchnoy has played on the Olympic Games for Switzerland. Fulfilling temporary residence permit, took the first prize on the main board. Amonth later to it have awarded "Oscar" for 78th year. CONSOLATION. From the such do not recover. Its business was right, justice was on its party. Contrary to that he has lost. If there is God why It supposes harm? What did It should give 32-party not to the semirobot-member of the Komsomol, the guest of power, the user of its natural bowels and poedatelju fruits of electronic espionage, and to the spontaneous, heavy artist growing bald from a forehead, fair to the vulnerability and imperfection? There is no answer. But I remember own delight and a shock in the spring 83 when Korchnoy has indifferently crushed Portisha in next pretendentskom a quarterfinal. It has occurred both after tragedy in Bagio, and after repeated defeat in Merano in 81st when it became clearly definitive that the world champion Korchnoy does not become-to-gda. Much later I have understood that so have amazed me … I am engaged in topography korchnovskih lives and destinies because I guess in them a parable and morals. Six decades I is at war mjatushchijsja and vulnerable protagonist for the ezotericheskie ideals. Botvinnik and Senses were Marx and Engels the Soviet chess. Tal – their Khruschev's thaw, Petrosyan – its safe end. Spassky – an intellectual fico in a pocket when the Soviet tanks ironed Czechoslovakia. Fisher – the American technological superiority in the field of refrigerators and washing machines. Carps – blest stagnation 70, Kasparov – Post-Soviet experience of market economy. Each of them, post-war champions, played more strongly others in a local interval of time, was this piece an essence and a symbol. And here Victor Lvovich has not coincided with one of epoch, therefore and not pochempionstvoval. But it is timeless, that is kosmichen. It, maybe, igralishche the Craft, a conductor of the worlds and emptiness, it is selected for a reminder on legitimacy of defeats, that requitals can and not to be, that Acceptable justice is not visible to a look and is not cogitable. He has told to the aged stepmother that is going to play to death. Will cease to invite in tournaments, will play with fans parkways and in street cafes. He has earned good money thanks to two sensational matches with Karpovym in 78th and 81st, but has not enclosed them neither in a network of small restaurants, nor in studio, in oil actions. It is a lot of years renting apartments in safe suburb of Zurich, it only has got recently the first real estate: an one-room flat somewhere on the Alpine resort, there it is possible to resemble on skis in the winter. I believe that it is lonely enough. Its today's rating – 2630 “points” that corresponds to 45-46 place in world hierarchy. Its chess coevals, friends and enemies, partially in heavens, partially behind brackets. Its art genius turns green. |
- В юные годы все, написанное в книгах, вы принимали на веру, или у вас уже тогда было развито критическое восприятие?
- Вообще, если говорить о критическом восприятии, то я был в порядке! Я не был юношей, который воспринимает все на веру. Помню, когда я учился в 7-м классе, вышел фильм "В 6 часов вечера после войны", и мы должны были написать отзыв, сочинение об этом фильме. Я раскритиковал его в пух и прах! Для ученика 7-го класса это было слишком, учащиеся 7-х классов так не поступали!
Ну, ладно. Что касается шахмат… По-видимому, я тогда знал еще недостаточно, чтобы сознательно критиковать того или другого автора. Я принимал уроки Ласкера и Капабланки и старался эти уроки, так сказать, "переварить". И, конечно, читал всякие другие книги. Что же я тогда читал? "Матч Алехин - Эйве", у меня были книги о матчах 1935 и 1937 годов, у меня накопилось немало книг из букинистических магазинов. Потом появились "Избранные партии Алехина", которые я, конечно, старался запоминать наизусть. Вообще я считаю, что это очень полезно - запоминать наизусть. Сейчас, в компьютерное время приходится часто доказывать, насколько это полезно. Я запоминал партии Алехина и как-то даже сам провел комбинацию, которая напоминала алехинскую. Но это было давно, когда я был совсем юным.
- Когда вы стали профессиональным шахматистом, чтение шахматных книг стало частью работы?
- Я думаю, что профессионал в первую очередь читает журналы, потому что они дают партии сегодняшнего дня, рассказывают о нынешних противниках. Именно этим важна периодическая литература. Профессионал в первую очередь озабочен тем, что он будет играть в этом турнире или в следующем, против того или другого противника.
- Вспоминается эпизод из вашей книги, как вы покупали монографию о варианте дракона…
Подготовка к матчу началась (речь идет о финальном матче претендентов 1974 года с Карповым - В.Б.), а я еще этого не понимал. На Олимпиаду в Ниццу летом 1974-го года команда отправилась с двумя тренерами. Один - Фурман, официальный тренер Карпова. Другой - Геллер, пока еще подпольный тренер Карпова. Успешно шпионит за мной. Геллер подсмотрел, что я купил книгу о варианте дракона. Этому варианту Карпов посвятит недельный анализ.
- Боюсь, это как раз пример неудачного употребления шахматной книги! Не будем забывать, что я был уже не просто гроссмейстер, а борющийся за звание чемпиона мира. И собирался я пополнить свое образование книгой, которая была выпущена для того, чтобы ее изучали шахматисты первой категории! Я думаю, это была не самая удачная покупка.
- Какие книги на разных этапах вашей шахматной карьеры произвели на вас наибольшее впечатление?
- Я думаю, что книга Бронштейна "Международный турнир гроссмейстеров" произвела впечатление не на меня одного, а на несколько поколений шахматистов! Я бы сказал, что и книги Нимцовича "Моя система" и "Моя система на практике" тоже произвели впечатление. Не знаю, были они очень полезны или не очень, но они тоже произвели сильное впечатление.
На самом деле, таких книг немного. Хочется верить, что партии Алехина, его книга "На пути к высшим шахматным достижениям" благодаря высокому качеству анализа Алехина произвели на поколения шахматистов сильное впечатление.
В книгах меня привлекают, прежде всего, и глубина мысли, и оригинальные идеи. Довольно часто глубокая мысль и есть оригинальная идея!
- Другой эпизод, связанный на этот раз с чтением периодики, мы недавно вспоминали на "ChessPro".
Одновременно с этим матчем (Корчной - Полугаевский, Буэнос-Айрес 1980 - В.Б.) в Европе игрался матч Хюбнера с Портишем. Их партии публиковались в аргентинской прессе. По привычке просматривая аргентинские газеты, я обнаружил интереснейшую новинку, примененную Портишем. Хюбнеру, игравшему белыми, с трудом удалось свести партию вничью. Тут же, в 14-й партии я эту новинку применил. Оказалось, что советский гражданин Полугаевский не имел привычки просматривать аргентинские газеты. Он не сумел уравнять белыми игры. За полчаса до конца партии я снял пиджак. Публика неистовствовала - она по достоинству оценила мой жест. Я выиграл партию, а с ней и матч.
- Между прочим, существовала еще одна версия происшедшего, и она была разработана моим пресс-атташе Эдуардом Штейном. Он считал, что лучше меня помнил то, что случилось. По словам Штейна, когда мы с моей группой изучили партию Хюбнер - Портиш, то пришли к выводу, что идея черных оригинальна, но опасна, и если Полугаевский разберется за доской, то уже мне придется решать трудные проблемы. Но я все же решил рискнуть. Так писал Эдуард Штейн.
А я склонен считать, что мой выбор был безошибочен. Полугаевский не мог знать эту идею и не мог в ней разобраться за доской!
- Получается, неожиданность - не менее важный фактор, чем глубина подготовки? Вы ведь тоже играли, практически, с листа?
- Да, безусловно, неожиданность очень важна.
Буэнос-Айрес, 1980 год.
"Мой выбор был безошибочен: Полугаевский не мог знать
эту идею и не мог в ней разобраться за доской!"
- Периодика, книги имеют сейчас для вас такое же значение, как раньше?
- Я с удовольствием читаю журналы и могу почерпнуть важную теоретическую информацию, например, в "New in Chess Yearbook". Так, несколько лет назад я сыграл вничью белыми со Свидлером. Поначалу я поставил ему проблемы в дебюте, он умело их разрешил, после чего уже мне пришлось бороться за уравнение, и мне это удалось. После партии я сказал Свидлеру: "Похоже, вы не читаете Yearbook!" На что он ответил: "Да!" (смеется). Так что мы продолжаем следить за теоретическими открытиями. Как бы ни был силен шахматист, он может почерпнуть важную информацию в хорошем журнале.
- А из книжных новинок последних лет что-нибудь вас "зацепило"? Очень интересно, например, ваше мнение о многотомнике Каспарова.
- Понятно, что ему лучше не осуждать немецкую философию 18-го века, будучи воспитанным в Советском Союзе. На это справедливо обратил внимание Роберт Хюбнер, комментируя книгу Каспарова. Понятно, лучше этим не заниматься, но вообще… Трудно сдвинуть глыбу с места, а именно это постарался сделать Каспаров. Я имею в виду, трудно заниматься историей всемирных шахмат, когда не за что взяться сначала. Каспаров взялся за это дело, честь ему и хвала! А то, что есть ошибки в его книге и слабые места существуют - ну да. Я повторяю, такой труд безукоризненно сделать невозможно!
- В компьютерную эру нужны ли книги по теории дебютов? В советские годы "дебютники" издавались 100-тысячными тиражами, а нужны ли они сейчас?
- Начать с того, что не все умеют обращаться с компьютером, - я имею в виду, прежде всего, самого себя! Компьютер не все показывает и рассказывает так, как хочется услышать молодому шахматисту. Я понимаю, что теперь дебютная книга не настолько привлекательна, потому что это далеко не единственный источник знаний. Тем не менее, мне кажется, что книги вообще… То есть я знаю людей, которые и в осколках Советского Союза, и на Западе перестали читать книги, они пользуются короткой информацией о той или иной книге, которая имеется в компьютере. Но еще раз (мы начали разговор с этого): я не считаю это правильным. Я считаю, что книга - это нечто другое, здесь автор высказывает свое мнение, в отличие от компьютера, который не мнение высказывает, а просто дает информацию по состоянию на сегодняшний день. А книга - она располагает к размышлению, чего о компьютере не скажешь!
- Кому главным образом адресована ваша с Вячеславом Осносом книга о системе Раузера в сицилианской защите?
- Думаю, она нужна юным шахматистам для того, чтобы они получили шахматное образование. Почему я это так высказываю? В мое время шахматное образование можно было получить с помощью книги. Или вот я, будучи юным шахматистом, занимался с гроссмейстером зрелого возраста, который объяснял мне тайны каталонского начала, - это был, между прочим, гроссмейстер Левенфиш. А что сейчас? Конечно, гроссмейстер с помощью базы данных может подготовить трактат о том или ином дебюте и выложить его где-нибудь в Интернете. Но, на мой взгляд, личная встреча с гроссмейстером принесет больше пользы, чем прочитанная на экране страничка.
Скоро, наверно, компьютер будет давать сеансы одновременной игры вместо гроссмейстеров. В связи с этим встает вопрос: будет ли это полезнее для любителей - играть с компьютером, нежели с гроссмейстером? Перенимать знания у компьютера или у гроссмейстера? Это не отвлеченный вопрос, это вопрос завтрашнего дня! На мой взгляд, книга, которую напишет гроссмейстер, более рельефно покажет силу и слабость какого-то положения, какого-то дебюта, нежели компьютер.
2006 год. На Олимпиаде в Турине.
- Виктор Львович, пользуясь случаем, хотел бы попросить вас поделиться своими впечатлениями от проходящего сейчас чемпионата мира.
- Честно говоря, я только недавно узнал последние результаты. Я не умею общаться с компьютером, это зависит от моей жены. Она в настоящий момент не знает о турнире, который сейчас проходит, и я ничего не знаю.
- А кого из участников считаете фаворитом?
- Естественно, я считаю фаворитом только Ананда. Хотя чемпионом мира я считаю только Крамника.
- Не верите, что Крамник в Мексике сумеет занять 1-е место?
- В свое время Петросяна считали чемпионом мира по матчам, а в турнирах были тогда другие чемпионы. Я считаю, что Крамник там шансов ни на 1-е, ни на 2-е место не имеет.
- Вообще, круговой турнир - хорошая формула для определения чемпиона мира?
- Я считаю, чемпиона надо определять и в турнирах, и в матчах. Уже поэтому формула в Мексике правильная. Но надо, чтобы было и то, и другое, чередовались турниры и матчи. Это очень логично.